«Ну что еще делать? Пойду пофоткаю, что там происходит». Фотограф Александр Гронский — о том, как меняются российские города
Как фотография помогает создать архив перемен в пространстве
Александр Гронский сам о себе говорит скромно: «Я просто люблю глазеть по сторонам», хотя многие считают его одним из главных фотографов, документирующих Россию после 2022 года. Он подмечает изменения в городском пейзаже: билборды с военной и патриотической пропагандой и различные надписи, которые в новом контексте становятся многозначительными. Особенно популярны его снимки московских улиц, но специально для «Вёрстки» Гронский отобрал кадры из других российских городов, рассказал о своей работе в последние годы и порассуждал об искусстве фотографии в целом.
Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал
После 2022 года мой основной фокус — как меняется Москва. Но мне интересно и то, что происходит в городах неподалеку. В первую очередь я смотрю, что появилось в пейзаже: может быть, какие-то новые билборды, или у старых изменилось прочтение.
За пределы Москвы я езжу на самом деле редко: раз в пару месяцев, на два-три дня. И, как правило, это города, которые находятся в нескольких часах езды от столицы.
На новом месте я просто хожу кругами. Обычно смотрю главную площадь, потом какие-то прилегающие улицы, прогуливаюсь до какого-нибудь парка. У меня нет подготовленных заранее идей и представлений, просто на что-то натыкаюсь.
Я не вижу увеличивающегося разрыва между Москвой и регионами. Скорее, наоборот: встречаю какие-то московские веяния в том, как организуются общественные пространства: скверы, лавочки, всякие бордюры гранитные. Города становятся более ухоженными. Заросшие пустыри, которые мне нравились всегда, превращаются в расчерченные парки.
А еще все чаще, как в Москве, происходят бесконечные фестивали: какие-то площадки с ярмарками, весельем, ряжеными актерами. И должен сказать, люди довольны: они действительно собираются все вместе, радуются, смеются.
Фотографируя, я отдельно останавливаюсь на билбордах, потому что нередко это едва ли не единственные новые элементы в пейзаже. В остальном жизнь течёт своим обычным чередом: люди гуляют с колясками, сидят в кафе. А политические послания на рекламных билбордах — это недавнее явление: трансляция некой воли государства. Это надо фиксировать.
Пока что мой проект — скорее маркер моих состояний, вся работа происходит в процессе. Например, цветовая обработка сильно варьируется: один месяц начинаю темнить, в другом фотографии чуть более контрастные, в третьем — более пастельные. Так проявляется настроение: когда-то более темные периоды, когда-то более радостные. Это же можно проследить и по выбору тем, на что я обращаю внимание.
Когда проект будет завершен, и я стану собирать окончательную подборку, наверное, приведу все к какому-то единому знаменателю. Но на самом деле я не концептуальный фотограф — я просто выхожу и снимаю всё, за что цепляется глаз, а вечером пытаюсь собрать подборку из трёх, пяти или восьми фотографий, чтобы выложить в один пост в инстаграме. Это очень формальный подход.
В последние полгода я сбавил темп и стал меньше снимать: может быть, из-за того, что стало меньше новых изменений в пространстве, меньше поводов нажимать на кнопку. Но у меня все еще нет понимания, что буду считать финалом проекта. Потому что даже после окончания боевых действий будет интересно наблюдать, как будет меняться городской пейзаж, что будет транслироваться на тех же билбордах.
У меня есть ощущение, что конца и края этому всему нет и точку поставить негде, потому что всё это будет бесконечно бурлить, и отойти от этой темы сложно. Мне хочется найти какой-то параллельный фокус, чтобы не зависеть от одной темы, но пока я его не нашёл.
Конечно, в последние годы я стараюсь быть осторожным в том, что снимаю. Если вижу военную часть или режимное предприятие — не достаю фотоаппарат или даже не буду рядом стоять. Я понимаю, сейчас всё очень обострено, и человека, который шатается по пустырю рядом с каким-то объектом сразу приметят. Хотя пока мне, кстати, на улице не задавали вопросов.
Всё-таки никаких ограничений на то, чтобы просто фотографировать улицу пока вроде нет. Но рассуждать о безопасности мне сложно, потому что ты никогда не знаешь, откуда может прилететь. Какие-то риски приходится принимать: наверное, совершенно безопасно было бы только вовсе не снимать.
Но мне кажется, гораздо больше рисков в том, чтобы открывать рот и как-то комментировать, что я снимаю. А сама по себе фотография пока достаточно безопасна. Думаю, в этом есть удобное совпадение: мне действительно интересно глазеть по сторонам. И глазение законом пока не запрещено.
В фотографии есть традиция, что изображения должны быть упакованы в некую словесную оболочку, интерпретацию. Потому что иначе можно не понять, что там и как, не заметить чего-то важного. А словесная оболочка «одевает», упорядочивает, делает высказывание оформленным. Но она неизбежно и что-то скрывает.
Мне пока более важная и интересна неоформленность, разрозненность и несостыковки. Хочется, чтобы каждый зритель пытался разглядывать, интерпретировать и называть сам, что он видит.
Пусть мои фотографии будут в пространстве невнятности и непонятности. Я вообще не нацелен на то, чтобы делать какие-то глобальные выводы. Потому что они в любом случае встраиваются в какой-то личный нарратив автора, в его видение мира.
Я нередко замечаю, что для многих уехавших россиян мои фотографии — источник понимания, что происходит в стране. И у меня к этому сложное отношение. Формально мои фотографии похожи на беспристрастную демонстрацию происходящего, но всё-таки это субъективный взгляд. Я цепляюсь за то, что задевает именно меня, за то, чего я раньше не видел. Например, когда я снимаю билборды, я всё-таки выделяю один билборд среди многих других: в то время как на соседних рекламируют чайники, колбасу, обещание светлой жизни и что-то ещё.
И мне кажется, людям бывает сложно понять контекст: что я показываю не всё, что это выражение какой-то моей позиции. Вообще не стоит ожидать от фотографа, чтобы фотография раскрывала всю глубину происходящего. Я очень не люблю такое требование. Сотни профессионалов, профессоров годами пытаются словами описать, что происходит, и всё равно что-то ускользает. А фотография улицы — это лишь один из элементов.
Если говорить о какой-то глобальной идее, миссии, то для меня это — создание некоего архива перемен, происходящих в пейзаже, в городском пространстве. С пейзажем я работаю достаточно давно, уже почти 20 лет. И у меня как будто есть профессиональная ответственность фиксировать перемены, происходящие в нем.
У меня есть фантазия, что мой главный зритель, которому я адресую свои работы, где-то в будущем. Это зритель, который сможет воспринимать фотографии в более широком контексте, за пределами политического. Я представляю, что мои фотографии будут в учебнике истории в будущем или в каких-то научных исследованиях о том, что происходило в Москве в 2022, 2023, 2025 годах. Я бы хотел к этому относиться именно так.
Более того, весь архив моих фотографий для меня ценнее, чем выборка, которую я делаю для выставки или для книги. Я надеюсь, в моем архиве может быть схвачено что-то, что ценнее моих творческих амбиций, каких-то художественных притязаний. Что-то такое, что будет понятнее потом, что будет иметь какой-то смысл и важное значение через 20 или 50 лет.
Дело в том, что со временем взгляд меняется: какие-то элементы, которые раньше были банальными, лишенными всякой эстетики и ничего не значили для фотографа, могут вызывать ностальгию, интерес и создавать какую-то добавочную стоимость. Фотограф или видеограф в моменте может совсем не понимать, что он снял, он просто оказался в определенном месте и нажал на кнопку — а через годы это может приобрести абсолютно другое значение.
Так, например, произошло с домашним видео, которое снял какой-то молодой парень в новогоднюю ночь с 1994 на 1995 год в Грозном: он отмечает Новый год, улыбается, он немного напуган и говорит, что в город какие-то танки вроде приезжают. Мы уже сейчас знаем контекст, что будет дальше, а он ещё нет. И для нас это, конечно, не просто домашнее бытовое видео.
У меня, пожалуй, не самая популярная среди фотографов точка зрения: я считаю, что фотография — это не искусство, а немного другое. Под искусством мы чаще всего подразумеваем какую-то артикуляцию смыслов, которые ты пытаешься донести. А фотография для меня — это в первую очередь какое-то странное тонкое подмечание, в котором у фотографа часто нет никакой интерпретации того, что он подмечает.
Мне нравится, что в фотографии в меньшей степени проявляется какой-то богатый внутренний мир автора, а в большей степени — то, что вокруг него, что складывается независимо от него. К художнику чаще всего есть какое-то требование предъявлять что-то, что возникло у тебя внутри под воздействием внешних обстоятельств.
Вообще, все это очень зыбко — и я не знаю, нужно ли это всё разделять и называть. Может быть, и не нужно. Для меня это неактуальный вопрос: художник я или не художник. В чем-то я сомневаюсь, но главное, что я чувствую поддержку зрителей, и чаще всего у меня нет ощущения, что я делаю что-то совсем бессмысленное. И меня это поддерживает. А искусство это или нет, мне не особенно интересно.
Надо сказать, довоенные годы были для меня скорее временем, когда я разваливался на части. У меня было какое-то ощущение утраты смысла и бесконечной депрессии. А в новых обстоятельствах я собрался, появились и силы, и желание что-то делать.
У меня есть один сон, который часто возвращается ко мне после 2022 года. Мне снится, что начинается ядерная война, я вижу ядерный гриб и понимаю: всё, конец всему. Я пытаюсь дозвониться до сына, до близких людей, но у меня не получается. И я думаю: ну что ещё делать? Пойду пофоткаю, что там происходит.
То есть всё происходящее мотивирует меня. Это не значит, что я оцениваю это всё как что-то хорошее или связываю это с ожиданиями светлого будущего, конечно, нет. Просто это вызывает у меня какую-то ажитацию, возбуждение, дает мне силы, чтобы продолжать работать. И я просто встаю и иду фоткать.
Поддержать «Вёрстку» можно из любой страны мира — это всё ещё безопасно и очень важно. Нам очень нужна ваша поддержка сейчас. Как нам помочь →